Вера считается одной из отличительных черт человека от животного. В XXI веке люди тоже остаются верующими, но поклоняются они не трансцендентному Богу, а земным «богам». В христианстве спасение даруется по благодати, в индуизме – по карме. В инвестициях «спасение» даруется сложным процентом.

Новая Троица: Потребление, Успех, Самопознание.

Потребление — это культ с своими храмами (торговые центры, интернет-маркетплейсы), ритуалами («шоппинг», «распродажи»), священными объектами (айфоны, брендовые вещи) и обещанием спасения через обладание.

Успех и Карьера — это протестантская этика без протестантизма. Мы верим, что усердная работа и личная эффективность (аскеза) приведут к «спасению» — финансовой независимости и признанию. Коучи и бизнес-гуру — новые проповедники.

2. Ритуалы обретают новый, более мощный смысл.

Прокрутка ленты соцсетей — это ежедневный ритуал поклонения божеству Внимания и Признания. Мы ищем «знамения» в виде лайков и комментариев.

Просмотр сериалов — это совместное переживание современных мифов. «Игра Престолов», «Рассказ служанки» — это притчи о власти, морали, выживании, которые формируют нашу коллективную картину мира.

3. Отсутствие Трансцендентности.

Ключевой элемент традиционной религии — вера в нечто, полностью выходящее за рамки этого мира (Бог, Нирвана, Дао). Вся светская «религия» общества потребления и самопознания имманентна — она зациклена на этом мире, на материальном успехе, психическом комфорте и телесном здоровье. Это не вера в Нечто Большее, а усиленная эксплуатация «Я» и его желаний.

4. Ритуалы без веры — это просто привычка.

Когда люди празднуют Рождество как «праздник семьи и подарков» или красят яйца на Пасху как «символ весны», они не совершают сакрального акта. Они воспроизводят культурный код, пустую эстетическую форму. Это фольклор, а не богослужение.

5. Инструментализм вместо веры.

Люди занимаются йогой не для единения с Абсолютом, а для гибкости позвоночника. Они медитируют не для просветления, а чтобы снизить стресс. Они читают мотивационных гуру не для обретения истины, а для повышения продуктивности. Здесь нет поклонения, есть лишь потребительское отношение к духовным практикам. Они используются как инструменты для оптимизации жизни в этом мире, а не для ее трансценденции.

Вывод: Диагноз эпохи

Общество XXI века не является атеистическим в строгом смысле. Оно сублимировало религиозные импульсы. Мы превратили веру в личный бренд, в инструмент самопомощи, в оправдание своего потребительского выбора.

Мы сменили веру в Бога на веру в Значения, которые сами же и создаем. Это делает нашу веру невероятно гибкой, но и чрезвычайно хрупкой.

Так является ли современный человек верующим? Да, но его боги — это его же собственные проекции: его эго, его тело, его социальный статус, его комфорт. Это религия без Откровения, без покаяния и без смирения. Ритуалы, которые вы наблюдаете, — это не просто пустая скорлупа. Это сосуд, который общество наполнило новым, человеческим, слишком человеческим содержанием. И в этом его главная сила и его главная трагедия.

Калькулятор вместо креста: что сказал бы Ги де Мопассан о современном обществе.

Вот мы и воздвигли новых идолов на развалинах алтарей. Мы, скептики и рационалисты, с тем же религиозным трепетом, с каким наши предки взирали на распятие, вверяем свои души холодному расчету сложного процента. Наше спасение — не в благодати, но в ипотечном досье, наш апокалипсис — это кредитная история, а наши исповеди – в чат-ботах банковских приложений.

Храмы наши — это сверкающие торговые центры, где мы совершаем обряд шопинга, причащаясь к новейшим моделям айфонов. Наши гуру — коучи, проповедующие евангелие эффективности, обещающие рай финансовой независимости через аскезу тайм-менеджмента. Мы молимся божеству Успеха, и наши молитвы — это бесконечные скроллы в соцсетях, где мы ищем знамения в виде лайков, подтверждающих нашу избранность.

Мы стали ревностными жрецами культа «Я». Йога превратилась в гимнастику для позвоночника, а медитация – в инструмент против стресса. Мы празднуем Рождество, но чтим не рождение Спасителя, а культ семьи и щедрых подарков. Мы поклоняемся не Небу, а своему отражению в зеркале социального статуса.

И что же остается? Пустая, хоть и красивая, скорлупа ритуалов. Мы наполнили их своим, человеческим, слишком человеческим содержанием: жаждой комфорта, признания и сиюминутного удовольствия. Сила этой веры — в ее гибкости, ее трагедия — в ее чудовищной хрупкости. И когда рынок рухнет, а коуч «по исполнению желаний» окажется шарлатаном, мы останемся наедине с пустотой, которую так старательно пытались заполнить

Как мы променяли Бога на сложный процент. Исповедь современного человека в духе Льва Толстого.

В наш просвещенный XXI век, душа человеческая, жаждущая веры, не находящая в себе силы возвыситься до подлинного, живого Бога, создала себе кумиров по образу и подобию своему. Мы служим новому триединству: Потреблению, Успеху и Самопознанию.

Храмы наши — это ярмарки тщеславия, именуемые торговыми центрами, где под звуки зазывных гимнов мы совершаем обряд покупки, чая обрести счастье в обладании новой вещью. Священнодействие это мы именуем «шоппинг», и жрецы-маркетологи ублажают нас, суля спасение через скидку. Аскеза наша — это изнурительный труд во имя карьеры, а проповедники наши — коучи, учащие не смирению и любви, но хитрости и эффективности. И ждем мы воздаяния не в жизни вечной, но в сложном проценте от инвестиций, в этом призрачном, земном раю финансовой независимости.

И что же есть молитва наша? Это ежедневное, трепетное приношение себя на алтарь чуждого нам мнения. Мы проводим пальцем по холодному стеклу смартфона, ища знамения в виде сердечка или одобрительного комментария. Это служение божеству Общественного одобрения, самому пустому из всех божеств.

И нет в этой новой вере главного — устремленности к трансцендентности, к тому, что выше нас. Она вся заключена в тесный мирок собственного «я», его комфорта, его статуса, его сиюминутных желаний. Мы празднуем Рождество, забыв о Христе, и красим яйца, не думая о Воскресении. Это не вера, а привычка, не богослужение, а фольклор.

И потому душа наша, созданная для вечного, томится и голодает среди этого изобилия. Ибо нельзя насытиться, поклоняясь собственному отражению. И страшен будет час прозрения, когда рухнет эта хлипкая вера в земное, и человек останется один на один с пустотой, которую он так усердно, но тщетно пытался заполнить.